Главная > «Ненужные обществу»: как бывшие алкоголик и наркоман возвращают к жизни деревню-призрак

«Ненужные обществу»: как бывшие алкоголик и наркоман возвращают к жизни деревню-призрак

Справочник предприятий Ярославля и области

«Ненужные обществу»: как бывшие алкоголик и наркоман возвращают к жизни деревню-призрак
Опубликовано: 21.04.2021 г.

В 300 километрах от Тюмени в забытой деревне-призраке живут всего два человека. Просто так к ним не подобраться — дорог, ведущих к их поселению, нет. Кругом лес и дикие животные. О том, что когда-то в деревне кипела жизнь, напоминают лишь два ветхих здания. Сейчас там ни души, во время нашего визита всё завалило снегом. А когда-то здесь были улицы, которые построили еще в царские времена. И на их фоне сильно выделяется двухэтажный коттедж с банькой во дворе и красивой деревянной церквушкой на окраине. Здесь и поселились герои нашего материала. Их истории своеобразны: оба мужчины с поломанной жизнью. Один около 20 лет провел за решеткой, второй много лет страдал от наркозависимости. В вымершей деревне они проходят реабилитацию — избавляются от вредных привычек, трудятся, молятся, учатся понимать себя и других. Наши коллеги из 72.RU приехали в курганскую деревню и своими глазами увидели, что здесь происходит, как живет и возрождается крошечное поселение с богатой историей. Около четырех часов в дороге, и мы на месте — в Андреевской слободе. Так называется реабилитационный центр, который основал известный тюменский благотворитель Андрей Якунин. Это он спасает бездомных и других людей, попавших, казалось бы, в безвыходную ситуацию. Он сам прошел непростой путь, а потому и относится к таким людям по-особенному. Деревню, где помогают людям с зависимостью, мы не называем по просьбе самого Андрея Якунина. Лечебная программа, которую проходят бывшие тюменские наркоманы и алкоголики, предполагает полную отрешенность от мира. В этой деревне нет соблазнов и людей, сманивающих вернуться к прежней жизни. — Я 20 лет занимаюсь темой помощи бездомным, освободившимся из мест лишения свободы, людям с алкогольной или наркотической зависимостью. И долгое время хотел, чтобы у нас [с коллегами] было место, где бы мы могли в отрыве от привычной социальной среды организовать помощь людям — и духовную, и психологическую, и социальную. И чтобы люди, прошедшие реабилитацию, смогли остаться здесь жить. Особенно те, у кого нет своего жилья и в будущем не предвидится. Здесь, в нескольких сотнях километров от Тюмени, и появилось такое место. Мы его назвали «Андреевская слобода». В честь Андрея Первозванного, который пришел в свое время на Русь и установил крест. Мы хотим, чтобы он помогал нам здесь духовно, — рассказал нам Андрей Якунин. В ближайшем будущем в этой вымершей деревушке он планирует завести домашнее хозяйство — овец с лошадьми. Это нужно, чтобы организовать небольшое производство и дать людям работу. — Хотим, чтобы был такой взаимообмен. Чтобы столкнувшиеся с тяжелой ситуацией или те, к кому относились раньше как к тунеядцам, ненужным обществу, бесперспективным и так далее, показали, что можно не только измениться, но и приносить пользу. Чтобы общество всё же повернулось к таким людям лицом, — продолжил Якунин. Ненужные обществу люди — кто они?К ненужным обществу людям относят всех, кто вернулся на «гражданку» с зоны, бесперебойно пьет или страдает от наркотической зависимости. Зачастую у них нет ни семьи, ни работы, ни крыши над головой. От таких обычно все отворачиваются. Многие бездомные привыкли к такому отношению и даже не стараются что-то изменить. Но есть и те, кто пробует вернуться к нормальной жизни. Второй шанс себе дал и Сергей.История № 1. «18 лет без выхода отсидел — взрослел за решеткой» Сергей попал в места лишения свободы, когда ему было всего 19 лет. Вышел — когда ему стукнуло 37. За решеткой он взрослел и воспитывался «по-зоновским» понятиям. Оказавшись на свободе, ему было тяжело привыкнуть к нормальной жизни. Тюрьма оставила слишком большой след. А потому Сергей полжизни нигде не мог найти себе места — работал стихийно, где придется, серьезные отношения с женщинами не складывались (слишком уж он груб). Сейчас ему 64 года. Семьи у него нет, детей и тем более внуков — тоже. — Меня посадили за вооруженный государственный разбой (статья 91 РСФСР. — Прим. ред.), потом судили за убийство уже в лагере. Потому я 18 лет без выхода и просидел. Все эти годы взрослел, старел и смотрел на молодых, которые попадали к нам на три–пять лет, потом освобождались и снова возвращались. А я всё сижу. И думаю — вот лось. Я не понимал и спрашивал: «Вас что сюда тянет? На хозяина работать бесплатно?» Когда я освободился, мне было 37 лет. Я оказался в совсем другой стране. Деньги другие, ценности — всё другое! И куда идти? Государству я не нужен с моим стажем, с моим прошлым. Я выживал как мог. Но слава богу, с 1993 года я больше не попадаю в тюрьму. И это при всех моих сложностях в жизни — мне приходилось и голодать. Но в тюрьму не хотел больше. У меня история такая, что я не валялся где-то на улицах, не скитался по подвалам. Несколько лет проездил со строительной бригадой — делал храмы. Я учился работать, потому что в жизни этого никогда не делал. Даже в лагере умудрялся не работать. Если бы я там работал, то сдох бы, — рассказал Сергей. — Если что-то не получалось — кидали с работой или еще какие-то проблемы возникали — я вставал на лыжи и... поехал. Просто приезжал в любой город, где меня никто не ждет. Где нет никого из знакомых. Где я никому на фиг не нужен. И я начинал опять что-то строить, делать. А потом рушил эту стену. Я не жил, а выживал, — с грустью сказал Сергей. — У меня был брак. Как раз в Тюмени. Это был официальный брак, который продлился три года — с 2000-го по 2003-й. Но я, видимо, тогда еще не был к нему готов. Вы представляете, я две трети жизни прожил так: шныря позвал, дал ему пачку чая и сказал, чтоб он постирал мои вещи и так далее. У меня уже было всё запрограммировано. Я привык к бараку, где было 200 человек, двухъярусные койки... А тут жена попросила полку прибить. Я не привык, не мог. Не понимал, — добавил Сергей. В центр «Милосердие», он попал после монастыря, куда пришел за советом. После очередной неудачи Сергей не знал, куда податься, где найти работу, как жить дальше. Оказавшись в приюте среди десятков бездомных, он ужаснулся. То время он вспоминает, как страшный сон:— Жил в палатке две недели сначала, потом меня отправили к ним в корпус. И там я вздрогнул. Представьте себе зомби — больше 100 человек, кто-то безногий, кто-то без рук, запившиеся, которые уже двигаться не могут. У меня от увиденного заколосилась голова. Я подумал, что надо куда-то валить. И тут мне предложили реабилитацию здесь. Я решил, что всё равно ничего не теряю. Нас тут не приковывают, если захочу, то уйду. Были, конечно, требования — ходить в храм, например. История № 2. «Наркотики — мой хозяин» Сергею 45 лет. В плохую компанию он попал еще в школе, поэтому практически не учился. Свою первую книгу он начал читать только здесь — в реабилитационном центре. Выбрал «Несвятые святые» митрополита Тихона. Сергей похвастался нам — он прочитал уже чуть больше 300 страниц. А дальше, усевшись на кровать, стал рассказывать о себе. Его история похожа на миллионы других. В 13 лет он из любопытства попробовал легкие наркотики. Говорит, подсадили друзья, которые были в разы старше. Однажды его мама, зайдя к сыну в комнату, случайно нашла его тайник, где хранился крупный запас наркотического вещества. Разгорелся скандал, который только отдалил трудного подростка от родителей. Сергей продолжал употреблять. Сначала втайне, потом открыто. А со временем и перешел на более тяжелые наркотики. Шли годы, а его зависимость становилась сильнее.— В 18 лет я уже был подсажен на серьезный наркотик. Сам пришел к знакомым, которые употребляли, и попросил. Еще в моей жизни был алкоголь, но это так... Где-то того употребил, где-то другого. Дома уже не жил. Семья меня не видела. Конечно, я понимал, что наркотики — зло. Я пытался бросить их. Уезжал в другие города. Но хватало меня только на пару месяцев, потом начиналось всё заново. При желании, как говорится, хоть где и хоть что можно найти, даже если нет денег, — рассказал Сергей. — Семья моя уже не пыталась бороться со мной. Девушка, с которой я сожительствовал, не сразу узнала о моей проблеме. Но со временем стала замечать, что со мной что-то происходит. Однажды я привез ее в магазин, а сам остался в машине. Увидел друга, узнал, что он употребил на какой-то вечеринке и ему было очень весело. И сам загорелся желанием. Отвез девушку домой, а сам поехал к тому другу. Ей, конечно, ничего не сказал. Я не знаю, как объяснить, что происходило со мной. Я не мог справиться со своими чувствами. Они были неконтролируемые.Сергей, как и многие зависимые, до последнего думал, что способен справиться с пагубной привычкой самостоятельно. Но вновь и вновь срывался. В 2015 году он остался без документов. Их у него вытащили, пока он спал пьяный. Так несколько лет Сергей и жил без паспорта. — А зачем мне паспорт нужен был? Работал неофициально, занимался в Тобольске ремонтом под ключ. Это потом ко мне пришло осознание, что документы всё же нужны. И как раз одна православная женщина мне дала визитку центра «Милосердие». Я пришел сюда, Андрей Александрович, директор центра, поговорил со мной, узнал мою историю. Документы в итоге мне сделали, но предложили реабилитацию. Это был 2018 год. Но тогда у меня была еще надежда на себя. В итоге опять уехал на заработки, получал деньги, возвращался в Тюмень, употреблял. И ехал обратно. Когда понял, что наркотик рушит мою жизнь, обратился снова к Андрею Александровичу. И так я оказался здесь, — рассказал Сергей. Сергей тоже «12-шаговый» — этот термин тут применяется ко всем, кто проходит реабилитацию. Из человека, который не умел даже читать, он дорос до «старшего брата». Это своего рода наставник в центре. Его задача — своим примером вдохновлять остальных подопечных. Но его лечение еще продолжается.Жизнь вдали от цивилизации Как же проходят будни этих людей вдали от общества, соблазнов и городской жизни? У людей, попавших на реабилитацию, нет возможности общаться с кем-то извне. Полная изоляция. Им разрешен лишь один звонок в неделю — и то при условии, если есть какой-то экстренный повод (или если человек заранее позаботился об этом и написал что-то вроде заявления). Для родных подопечных т

Источник